подошёл к месту разгоревшейся схватки. Он дал сигнал волкам, которые бросились на помощь Чжу Люцзы. Втроём они стали теснить оборотней в сторону коровника.
– Не туда! – окрикнул странствующего воина Сонциан, который понял, что происходит.
Чжу Люцзы притворился, что отступает и, приманив оборотней в сторону, вновь перешёл в атаку. А Сонциан поспешил внутрь коровника, где обнаружил то, чего и ждал: захваченного бесами крестьянина, лежавшего без чувств на земляном полу. Монах наклонился к нему и положил руку на опрокинутую голову. Вполголоса, чтобы слова не долетали до золочёного обода на голове Цунь Гуана, монах принялся повторять охранную камишутту.
Бесам ничего не оставалось, как покинуть крестьянина. Тотчас же они потеряли власть и над захваченными коровами. Зелёным дымом бесы рассеялись в воздухе, оставив бедных коров лежать на дороге без чувств. Чжу Люцзы чуть было не расколол одной из них череп, но вовремя свернул булаву в сторону, и она лишь проделала глубокую яму в укатанной телегами земле.
Когда схватка закончилась, Цунь Гуан передал посланнику богини Запада изумрудное ожерелье, а также жемчужину, походившую на одну из волшебных колб. Только вот дым внутри жемчужины был не сизо-зелёным, а чёрным как ночь. Если приглядеться, можно было увидеть, как в нём проскакивают зелёные тени. В жемчужине был заключён песчаный демон, но Цунь Гуан этого не знал. И Сонциан тоже. Ясно им было одно: с камнем обращаться надо было осторожно.
Сонциан укутал жемчужину в тряпку и убрал в свою шкатулку для молитв. Шкатулку он вернул в свой дорожный мешок и следом положил туда и ожерелье.
– Вернул я тебе то, что украл, – сказал тогда монаху Цунь Гуан. – Снимай теперь обод с меня.
Монах подошёл к Цунь Гуану и совершенно безо всякого усилия стянул золотой амулет с головы Цунь Гуана.
– Ну наконец-то! – обрадовался Цунь Гуан и, переполненный чувством свободы, принялся скакать вокруг.
А Чжу Люцзы спросил у Сонциана так:
– Теперь что будем делать, монах? Ожерелье у тебя, волшебный свиток тоже.
– Пойдём к Молчаливому морю, – ответил ему Сонциан. – Будем тайник искать, в котором сокрыта частица Яньвана Умма-ё. Таково моё поручение от богини Запада. Благодарю тебя, всеокая Сиваньму, за то, что вернула нам ожерелье!
Опустившись на колени, монах принялся молиться.
После молитвы он задумался о том, какие опасности подстерегают его на пути. Он промолвил такие слова:
– Мало ли что нам по пути встретится. Может, разбойники, а может, и бесы.
И Сонциан обратился к Дзаэмону так:
– Позволь мне с просьбой к тебе обратиться, уважаемый брат. Составь нам с Люцзы компанию? Хоть он и могуч, волки твои нам не помешают.
Дзаэмон молча кивнул.
А Цунь Гуан, прослышав про бесов и разбойников, перестал прыгать и спросил:
– Уважаемые, можно и мне с вами?
Он вспомнил о своей давней мечте, когда он хотел стать охотником на демонов. В компании монахов ему оборотней встретилось больше, чем за всю прежнюю жизнь.
Сонциан недолго поразмыслил и согласился. Цунь Гуан снова запрыгал от восторга и предвкушения ждущих его приключений.
Переночевав на постоялом дворе, путники двинулись дальше в путь, который теперь лежал в сторону, откуда Сонциан изначально и прибыл. Парчовая гора была от Молчаливого моря совсем не далеко.
Чтобы срезать путь, посланники богини Запада сошли с торгового тракта и шли теперь узкой лесной тропой, где лошадям проехать было нельзя.
Два дня в пути им никто не попадался. Такуану стало скучно, и он то и дело забегал вперёд с криками:
– Эй, бесы лесные! Выходите драться! Что, страшно вам стало? Прячетесь от нас?
Но никто на дорогу не выходил. Однако чем дольше они шли, тем больше Цунь Гуану казалось, что кто-то за ними наблюдает. Так оно и было.
Следом за путниками крался бес-оборотень, которого звали Летучая Лисица. На лисицу он был совсем не похож, и видом своим напоминал помесь летучей мыши с лесной белкой. Из кожистых крыльев у него торчали заострённые когти, с помощью которых оборотень перескакивал с дерева на дерево, прячась от внимательных взглядов Цунь Гуана и скучающего взора Чжу Люцзы.
Наконец монахи, Цунь Гуан и Люцзы расположились на ночлег под ветками большого кедра. Припасы, которые они взяли с постоялого двора, подходили к концу, и спать все легли, не насытившись. Волки Дзаэмона и лисёнок по имени Дзин скрылись в лесу, чтобы добыть себе ужин самостоятельно.
Чжу Люцзы оголодал так, что не мог заснуть. Он беспокойно ворочался с бока на бок и наконец встал на ноги. В лунном свете он заметил, что спутники его крепко спят. Волки с лисёнком так и не вернулись. «Поймали небось кого-нибудь и наелись до отвала!» – с завистью подумал Люцзы.
Тут в кустах раздался шорох, который голодный воин принял за шебуршание лесного кролика. Пересохший рот Люцзы наполнился слюной. «Сейчас я тебя!» – подумал он и, осторожно ступая, подкрался к кустам. Шебуршание раздалось из-за кустов чуть поодаль. Люцзы двинул туда.
Шорох переместился чуть подальше, за густой куст жимолости. Чжу Люцзы не выдержал и бросился туда. Но кролика там не оказалось. Вместо этого соседний куст закачал ветками.
В своей погоне за кроликом Чжу Люцзы совсем упустил из вида спящих монахов и Цунь Гуана. Оборотень, который устроил шорох в кустах, на это и рассчитывал. Он специально наколдовал шебуршание, чтобы отманить Люцзы подальше. С огромным воином бесу-оборотню было не совладать, вот он и прибегнул к хитрости.
Стоило Люцзы скрыться из глаз, как оборотень спустился по стволу кедра с верхних его веток. Там он провёл весь вечер, выжидая, покуда путников не схватит крепкий сон. Довольный хитростью, он молнией помчался вниз, хватаясь острыми когтями за кедровую кору.
Спрыгнув на землю, оборотень осмотрел путников и определил спящего Сонциана, который даже во сне теперь не расставался со своим дорожным мешком.
Оборотень, не мешкая понапрасну, схватил Сонциана когтями и полез наверх.
Монах тотчас же проснулся и завопил спросонья истошным голосом:
– Помогите!
Такуан и Дзаэмон вскочили на ноги. Чжу Люцзы тоже услышал вопли монаха и поспешил на помощь. Но Сонциана рядом уже не было.
Оборотень забрался уже так высоко, что из-за густых кедровых веток его совсем не было видно. Довольный удавшимся планом, он не заметил, что в руках монаха дорожного мешка уже не было. От испуга Сонциан в первый же миг выпустил мешок из рук, и мешок теперь лежал внизу на траве, в ногах Чжу Люцзы. Но оборотень на это внимания не обратил. Он перехватил монаха в задние лапы и, раскинув крылья, полетел в
